Лекция 2.

Норманны

 

Мы начали важнейшую для нас тему «Метаистория Древней Руси». Эта тема сама по себе очень сложная, глубокая и многогранная, поэтому входить в нее приходится постепенно и с разных сторон. Начнем, так сказать, сверху.

Сначала напомню несколько общих положений. Мы много говорили о Предназначении – преимущественно о Предназначении личном. Но личное Предназначение – это лишь частный элемент Предназначения более общего – Предназначения эгрегора, метакультуры, человечества, самой Алес как объемлющего Целого. Предназначение Алес как Космического Существа состоит в выполнении ряда глобальных эволюционных программ, предписанных ее Космической судьбой и Космической кармой. Программа Ситархиса, с которой связана работа нашей Школы Литан – «Синхронизация ритмов эволюции Алес с ритмами Космического Закона» – одна из таких программ.

Высшие уровни силовых полей Предназначения в их пространственной и временной многомерности для нас практически непостижимы, они разворачиваются в Стихийно-Статическом слое, а то, что предназначено для проявления в более плотных слоях, проходит первую стадию оформления в Мутабельном слое. Это оформление происходит посредством очень тонкого материала и, соответственно, очень тонких коагулянтов, самые «грубые» из которых – различные виды фантомов Белой Луны. Мутабельный слой состоит из множества подслоев и сакуал, с разным количеством временных и пространственных координат, нас пока будут интересовать те, которые имеют отношение к нашей теме – метаистории человечества.

Как мы неоднократно говорили, человеческая эволюция происходит не в индивидуальном порядке, а коллективами, организованными разными способами на физическом и на Тонком плане. Естественно, отдельные индивидуумы тоже играют определенные роли в этих процессах – от ролей важных и значительных до практически совершенно ничтожных, сливаясь в общую безликую массу. Мы в наших лекциях постоянно обращаем внимание на «роль личности в истории» и метаистории. Все эти эволюционные процессы происходят не «сами собой», в их организации принимает участие огромное количество Иерархий – разных уровней, разного масштаба, разной степени организованности, преследующих разные цели – как конструктивные, так и деструктивные, а то и просто бестолковые.

Теперь переходим к нашей конкретной теме. Мы в свое время говорили на семинаре, как устроены метакультуры. Они не появляются «сами собой», а выстраиваются Иерархиями Служителей Алес в соответствии с текущими эволюционными программами человечества. Когда возникает потребность в создании новой метакультуры, сначала в многомерности Стихийной Статики выделяется ее будущее предназначение, которое затем конкретизируется в ее основную Задачу. Под эту Задачу из Хранилища Кармы Алес (как правило, через посредство Хозяйки Кармы) выделяется определенный объем кармического материала, на базе которого впоследствии будет формироваться кармической массив и/или кармические клише будущей метакультуры или эгрегора.

Вершина метакультуры – Трансмиф – создается в Мутабельном слое. В Стихийной Статике происходит «сгущение» силового поля Предназначения, порождая верхнюю точку Идеи соответствующего трансмифа. Сначала был порожден (объемлющий) трансмиф Человечества (на программах 6-го Мастера, который тогда еще только родился в Мутабельном слое), затем уже из него стали выделяться конкретные трансмифы метакультур (с немного меньшим числом измерений). С проекцией на наше «физическое» время – это примерно 40 тыс. лет назад, когда человек уже переходил из стадии неандертальца в стадию кроманьонца. Напомню, что людей на земле тогда было довольно мало, расселены они были неравномерно, но в Подзеркалье уже начали появляться эгрегоры племенного типа.

Мы немного знаем про Атлантическую метакультуру – возможно, она была первым удачным опытом построения реальной метакультуры, но она была не единственной – параллельно начинали создаваться трансмифы других метакультур, которые должны были выстраиваться в других частях света – на Дальнем Востоке, в Океании, в Австралии, на Крайнем Севере, в Африке – с совершенно другими задачами. Они были ориентированы на совершенно другой этнический субстрат, на другой климат (который к тому же менялся, причем в разных регионах – по разному), на взаимодействие с другими типами стихиалий и сущностей Тонкого плана, и т. п., они базировались на эгрегорах разного типа масштаба, и судьба их была разной. Многие так и не сумели реализоваться, некоторые погибли по разным причинам, не решив (или решив частично) поставленных перед ними задач, другие впоследствии «проросли» в метакультуры, близкие к нашему времени – хотя у них мог поменяться и этнический субстрат, и задачи, и сам трансмиф существенно трансформироваться. Мы о большинстве из них практически ничего не знаем – о некоторых слышали (их упоминает Даниил Андреев), но собственного опыта воплощения там почти что никто из нас не имеет (хотя некоторые могли когда-то участвовать в создании трансмифов и/или эгрегоров, но это, естественно, мало кто помнит).

Про эгрегоры мы знаем больше – вспомним семинар и то, что мы говорили, изучая конкретные эгрегоры. Соотношение эгрегора и метакультуры может быть различным. Метакультура может базироваться на одном мощном эгрегоре, или может включать в себя несколько, а разновеликие эгрегоры могут существовать вообще независимо от какой-либо метакультуры.

Переходим к нашей теме. Сегодня мы будем говорить о норманнах. Как отдельный народ, они в свое время выделились из древнего германского народа и в исторической литературе часто именуются «северными германцами». Сам термин «Норманны» не имеет этнической основы, а буквально означает «люди с севера». Он использовался франками – жителями христианского юга Европы, по отношению к язычникам севера Европы – скандинавам, опустошавшим с VIII по XI век морскими разбойничьими набегами государства Западной Европы. Мы для простоты будем называть северо-германские племена норманнами или скандинавами.

Германские племена принято делить на три группы: северо-германские, западно-германские и восточно-германские. Часть древних германских племен – северные германцы продвигались вдоль океанского побережья на север Скандинавии. Это предки современных датчан, шведов, норвежцев и исландцев.

Самая значительная группа – это западные германцы. Они делились на три ветви. Одна из них – это племена, обитавшие в районах Рейна и Везера. Сюда входили батавы, маттиаки, хатты, херуски и другие племена. Вторая ветвь германцев включала племена североморского побережья. Это кимвры, тевтоны, фризы, саксы, англы и др. Третьей ветвью западногерманских племён был культовый союз герминонов, куда входили свевы, лангобарды, маркоманны, квады, семноны и гермундуры.

Эти группы древнегерманских племен конфликтовали между собой и это приводило к частым распадам и новообразованиям племён и союзов. В III и IV веках н. э. многочисленные отдельные племена объединились в крупные племенные союзы алеманнов, франков, саксов, тюрингов и баварцев. Восточно-германские племена включали готов, вандалов и бургундов. Данная группа занимала просторы от Балтийского до Чёрного морей.

В лекциях о Германии раннего Средневековья мы рассматривали процессы создания метакультуры европейского Северо-Запада, которые начались примерно в III тысячелетии до н. э., с формирования затомиса, а «внизу», в физическом плане подготавливался этнический субстрат. Первичное развитие свойств древних германцев – как физической телесности, так и душевных и умственных особенностей (говоря нашим языком, формирование тонких тел) шло несколько тысячелетий.

Трансмиф и затомис – общие для древне-германских племен – со временем разрастались, трансформировались, уточнялись и конкретизировались задачи, которые ставились перед строящейся метакультурой. Как я говорила в тех лекциях, эта метакультура начала создаваться, когда у Иерархий Алес уже был достаточно большой и разнообразный опыт создания метакультур. Перед этой метакультурой ставились как собственные задачи, так и те, которые были связаны с «недоработками» Атлантической метакультуры.

После гибели Атлантиды на Тонком плане многие ее не реализовавшиеся программы были потом продолжены в других метакультурах – в другое время, на другом материале (в том числе человеческом), в сочетании с другими программами – скорректированные и дополненные. Мы об этом много говорили, но основное внимание уделяли программам, связанным с Этереоцефалом. Однако за 10 тысяч лет существования Атлантиды перед этой метакультурой было поставлено множество других задач, имеющих принципиальное значение для эволюции человечества и Алес в целом, например, задач, касающихся Сокровенной Книги, темы Времени и организации процессов реализации кармы, развития материала слоев Алес и их взаимодействия и т. д.

Среди множества задач, поставленных перед Германской метакультурой (а их состав, повторяю, со временем расширялся и уточнялся) оказались и такие (казалось бы, частные, но оказавшиеся в какое-то время очень важными), решение которых выпало на долю норманнов (хотя дело до этого дошло не сразу). Северо-германские племена наработали некоторые особенные качества, отличавшие их от остальных германцев. Заметим, что они значительно позднее других германских племен приняли христианство и гораздо дольше сохраняли чистоту своих верований, свои традиции – прежде всего в области взаимодействия с потусторонними пространствами и их обитателями.

Что говорит нам об этих временах наука:

К началу бронзового века (примерно 1500 г. до н. э.), этнический субстрат в основном сложился – как свидетельствуют палеоантропологические исследования, люди и дальних северных, и более южных областей расселения протогерманцев уже принадлежали к тому самому «северному» типу. Для Ютландии (Дании и южных частей Скандинавского полуострова), места их первичного расселения, это был период относительного благоденствия. Социальные преобразования, изменения верований, расцвет ремесел, характерные для этого времени, интересны не только сами по себе, но и как своего рода предвестье будущего. За олово и медь, а также за золото, доставлявшиеся с дальнего юга, Дания расплачивалась ютландским янтарем, ценившимся очень высоко. Местные кузнецы и ремесленники вполне успешно соперничали со своими южными учителями (кельтами) в обработке бронзы, а порой и превосходили их

С чего все начиналось:

Скандинавские страны — Швеция, Дания и Норвегия — носят эти имена уже тысячу с лишним лет и имеют свою, еще более долгую, историю. История эта далеко не всегда отражена в письменных памятниках, но каждый ее этап внес определенный вклад в формирование северных народов и королевств, знакомых нам по эпохе викингов.

Эпоха викингов (так она и называется в истории и следует за германским «железным веком») — период раннего Средневековья с VIII по XI века, когда жители Скандинавии, известные в Европе как норманны или викинги, совершали набеги на сопредельные государства, устанавливали торговые отношения с государствами Ближнего Востока и Средней Азии и расселялись на широком пространстве от Восточной Европы до Северной Америки и Гренландии. Формы экспансии викингов включали поиски новых земель для расселения, грабежи прибрежных поселений, пиратство и торговлю.  Заметим, что далеко не все норманны были викингами. Точнее говоря, норманны – это народность, а викинги – это образ жизни, о чем мы будем говорить в дальнейшем. Началом эпохи викингов принято считать 793 год, когда произошло нападение на женский монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн (восточное побережье Шотландии). Монастырь был разграблен и сожжен, а его обитатели уничтожены.

Сначала мы поговорим именно о норманнах как о северо-германской народности. Вспомним, что представляет собой Скандинавия. Она является одним из двух больших полуостровов Европейского континента (второй – Пиренейский): эти две огромные территории на севере и на юге ограничивают Европу со стороны Атлантического океана. Скандинавия четко зонирована климатически и, можно сказать, агрокультурно: на крайнем ее севере природа очень сурова, леса обширны, а по направлению к Финляндии имеется даже тундра. До сих пор эти места не могут похвастаться большой плотностью населения, а уж в те времена там обитали разве что какие-нибудь совсем дикие охотники или же те, кто приходил из Скандинавии на промысел пушного зверя. Примерно посередине Скандинавия разделена горами, проводящими черту между севером и югом. Сами горы, естественно, тоже очень скудно населены (до сих пор), ибо заниматься в горах нечем, кроме как добывать железную руду.

За горами же, в южной части полуострова, климатическая зона совершенно другая: течение Гольфстрим обеспечивает в ней мягкий океанический климат, довольно прохладное лето и относительно мягкую зиму, и основное население сосредоточено именно на южных территориях. Однако, несмотря на то что там достаточно тепло, земля все же не слишком плодородна и при ее обработке приходится прилагать немало усилий, к тому же без гарантии серьезного результата. И самое главное – в этих краях не очень много пригодной для возделывания земли. Так было и в доисторическую эпоху, и во времена раннего Средневековья, когда юг полуострова был заселен совсем небольшим количеством жителей.

Чем южнее, тем почвы плодороднее благодаря тому же Гольфстриму. К климатическим условиям добавляются особенности ландшафта. Множество островов, масса бухт; все побережье буквально изрезано бухтами и шхерами – мелкими скалистыми островами. Когда бухты закрыты островами, очень удобно заниматься любым морским промыслом: от шторма всегда можно спрятаться в ближайшую бухту. Это было жизненно важно в эпоху примитивного уровня кораблестроения. В случае осложнений с погодой, столь частых на Балтике, мореплавателям необходимо было иметь возможность очень быстро укрыться там, где корабль не утопят волны.

8500 год до н.э. – примерно этим периодом датируются наиболее древние обнаруженные остатки человеческих поселений в Дании, Норвегии и Швеции.

Очевидно, что для обитателей северных стран огромное значение имеют климатические изменения – от потепления или похолодания зависит не только образ жизни, но зачастую и сама жизнь. В настоящее время на основании письменных, археологических и палеонтологических материалов наука палеоклиматология довольно успешно занимается реконструкцией климатов прошлого. Естественно, как во всех науках о прошлом Земли, выводы палеоклиматологии носят вероятностный, неоднозначный характер. Да и у разных исследователей встречаются расхождения в оценках климатических изменений, как по времени (на тысячи лет), так и по величине (на несколько градусов). Однако для конкретных регионов и конкретных временных периодов можно делать оценки климата, достаточные для понимания происходящих процессов.

Примерно 8000 лет назад климат был теплее современного. Ещё более тёплым был «климатический оптимум голоцена», охватывавший время с 5800 по 3700 гг. до н.э. В это время леса из широколиственных пород доходили на севере до берегов Белого моря. Довольно тёплым был, по-видимому, климатический оптимум бронзового века, охватывавший XV - X века до н. э. и лишь около 2500 лет назад средние температуры на Земле впервые упали до нынешних значений.

Еще один период тёплого климата соответствует времени создания и расцвета Римской империи. Он продолжался примерно с 250 года до н.э. по 400 год н.э. Великое переселение народов и падение Римской империи имели, по-видимому, тесную связь с начавшимся после него похолоданием. В период же климатического оптимума античности средняя температура Европы к северу от Альп, по оценкам исследователей, немного превышала современную. Отступление альпийских ледников позволило римлянам проникнуть в высокогорные долины и наладить регулярное сообщение через альпийские перевалы. Благоприятные климатические условия положили начало виноделию в Германии и на юге Британии. Историки климата выделили тёплый период раннего Средневековья в Европе, приходящийся примерно на IX – XII века. В это время, согласно письменным источникам, виноград вызревал в Англии и Северной Германии. А норманны открыли и заселили Гренландию благодаря свободному ото льдов морю, сеяли там зерновые культуры. Само название Гренландия – Зелёная страна – указывает на благоприятный климат. Конечно, это относится только к морским побережьям, в глубине острова ледяной покров сохранялся. Кстати, в этот же период русские поморы открыли острова Грумант (Шпицберген) в Арктике.

Вернемся на десять тысячелетий назад, в ранний послеледниковый период. По мере отступления ледников люди приходили с юга и расселялись в пригодных для жизни областях Скандинавии: они занимались охотой и собирательством, ловили рыбу; эти охотники, рыбаки и собиратели с юга, которые знали (или с течением веков узнали) лук и стрелы, нож, скребок, гарпун и копье, научились делать обтянутые кожей лодки, у которых, вероятно, появились первые домашние животные — огромные, волкоподобные собаки и которые хоронили умерших в неглубоких могилах поблизости от своих жилищ, — именно они были дальними предками «скандинавов», и их образ жизни, вполне соответствующий внешним условиям, был характерен для северян еще многие и многие тысячелетия. Недавно норвежские ученые обнаруживали параллели древней культуре скандинавских охотников не только у финских саамов, но и у обитателей северных районов Норвегии.

В какое-то время ближе к окончанию Ледникового периода, примерно между 8000 и 6000 гг. до н.э., эти древние сообщества кочевых охотников и рыболовов, устремившись в северном направлении по следам отступавшего льда, принялись обживать северо-западный берег Норвегии. Охота на крупных животных арктических широт, а особенно рыболовство, успешно заниматься которым позволяло наличие большого количества промысловой рыбы у берегов, требовало судов с хорошими мореходными характеристиками. Конструкция таких судов очень проста: оно представляет собой деревянную раму со шпангоутами и стрингерами, обтянутую водонепроницаемыми тюленьими шкурами. Они приводились в движение веслами по тому же принципу, как каноэ. Значение таких лодок для их владельцев и общества в контексте всей культуры находит отражение во множестве доисторических наскальных рисунков, самый древний из которых датирован 4 000 до н. э. Обладающие высокими бортами, они напоминают ванны для купания. Концы корпусов довольно резко поднимаются вверх, при этом один переходит в выступ, другой же – он обычно выше первого – заканчивается удлинением в виде двух параллельных прямых. Судя по всему, прямые эти представляли собой нос кораблика и служили, как считается, в качестве рукоятей, за которые лодки вытягивались на берег.

В более умеренном климате Южной Скандинавии люди тоже отваживались взять на себя риск и пуститься в более дальнее плавание. Племена живущие в стороне от побережья, располагали огромными лесными богатствами, что позволяло им создавать деревянные лодки, становившиеся со временем все более сложными конструктивно. Размеры их довольно заметно различались, начиная с примитивной долбленки длиной 4 м. и шириной не более 1 м., и более протяженными ее собратьями с выносными балками по бокам для придания большей устойчивости и более высокими планширами, сделанными из прикрепленных с обеих сторон дополнительных кусков дерева. Такие лодки прекрасным образом подходили для ограниченных по длительности маршрутов в спокойных и закрытых от морской стихии внутренних водах, но оказались бы совершенно негодными для хождения на них в океане. Однако подобное направление в технологии способствовало зарождению традиций деревянного кораблестроения, что в начале Бронзового века привело к появлению в Скандинавии первых состоявших из досок судов.

Приход в Скандинавию Бронзового века ознаменовался расцветом торговли и расширением сферы интересов, и, возможно, соблазн приобретения богатства послужил своего рода катализатором на следующей стадии развития морского дела у скандинавских племен.

Корабль для скандинава не просто транспорт, который делает возможным торговлю, добычу пропитания, военные действия, любые перемещения. Это одна из основ жизни всех прибрежных племен – если ты живешь около берега, то хочешь не хочешь, а придется передвигаться по воде. В эпоху викингов корабль становится важнейшей частью экономики. В начальный период данной эпохи корабль был для викинга одновременно и домом, и транспортом, и средством ведения войны, и инструментом для торговых операций, и, в конце концов, средством погребения. Настоящий викинг шел на корабле не только по жизни, но и после нее. Викингов хоронили в кораблях, закапывая в курганы, но значительную часть мореплавателей хоронили не в земле, а в воде – их клали на корабль и отправляли в плавание, сжигая судно или давая ему свободно уплыть. Но даже в каждом традиционном захоронении эпохи викингов так или иначе принимает участие корабль – выкладывалась его имитация камнями, или его бортовые доски использовались в перекрытиях могилы. Понятно, что скандинавы одухотворяли свои корабли, а в поэзии, игравшей значительную роль в культуре этих народов, использовалось огромное количество метафорических определений, относящихся к кораблю: «олень моря», «медведь морских струй» и т. п.

С появлением металла в Северной Европе на исходе третьего тысячелетия до н.э. технологии судостроения получили дополнительный импульс для интенсивной эволюции. На протяжении столетий процесс поиска залежей меди и олова, необходимых для производства оружия и орудий труда в Бронзовом веке, привел к расширению ареалов торговли и обогатил опыт скандинавов как мореходов. Данное обстоятельство, в свою очередь, подтолкнуло к конструктивным улучшениям судов, что примерно к 1500 г. до н.э. дало людям возможность покидать родные воды и, не теряя из вида берега, совершать регулярные торговые экспедиции в Британию, в Ирландию, а возможно, даже в Галлию, Испанию и в страны Средиземноморского бассейна.

Сохранились тысячи резных наскальных рисунков, найденных в Норвегии, Дании и Швеции. На «картинах» изображены широкие открытые лодки с этакими как бы клювами, выдающимися далеко за пределы корпусов. Некоторые из судов маленькие и совсем незатейливые по устройству, тогда как другие заметно крупнее и показаны в мельчайших деталях, с головами животных, украшающих форштевни, а также со стилизованными фигурками команд, которые либо налегают на весла, либо – как в отдельных случаях – размахивают оружием. Заметим, что запечатленные в петроглифах суда не претерпевают существенных изменений до 500 года до н.э.

3 2
1 4

 

Существовали как небольшие суденышки, так и довольно крупные корабли, которые могли применяться для набегов. Их отличительно чертой были высокие изогнутые штевни – окончания носа и кормы, причем зачастую они были практически одинаковы. Для изменения курса на 180 градусов таким кораблям не нужно было разворачиваться. Рули того времени – просто весло, которое при необходимости перекидывали с кормы на нос. Устройства для установки стационарного руля не было, а в качестве движущей силы использовались короткие незакрепленные (без уключин) весла-гребки. Парус в ту далекую эпоху был скандинавам неизвестен. Первое свидетельство появления его в Скандинавии обнаружено на резных каменных «полотнах» с изображениями кораблей начала VIII века, найденных на острове Готланд в Швеции, однако, учитывая энергию викингов как торговцев и предпринимателей, с трудом верится в то, что скандинавы не подозревали о существовании паруса до вышеозначенного момента. К тому времени в Средиземноморье парусом пользовались уже на протяжении столетий, а потому его, конечно же, видели во многих частях Западной Европы, где преобладало римское влияние (хотя на Скандинавию оно никогда и не распространялось). Одна из причин такой холодности в отношении паруса до VIII века, возможно, состоит в том, что, несмотря на отдельные дальние морские поездки, предпринимавшиеся викингами, в основном морская жизнь, если можно так выразиться, разворачивалась и протекала в прибрежных водах Скандинавии, где усилий гребцов на веслах вполне хватало для обеспечения движения сравнительно небольшим судам. К примеру, переплыть Ла-Манш – 32 км в самой узкой части – можно было и на веслах. Иными словами, парус не являлся необходимым средством для хождения по водам. К тому же у судов такого типа отсутствовал киль – вся конструкция опиралась на днищевую доску, что сильно связывало корабелов, вынуждая их строить узкие ладьи с довольно резко поднимающимися бортами, а такие конструкции плохо подходили для того, чтобы выдерживать дополнительные нагрузки, оказываемые на корпус идущего под парусом судна – сильный порыв ветра ее просто перевернет.

Только к V — VI веку появляется киль — продольная основа лодки, на которую набирается силовой комплект поперечных ребер-шпангоутов, а уже на них нашиваются доски бортов. Киль, выдаваясь вниз, придавал лодке поперечную остойчивость, что дало возможность поставить на нее парус. Эти паруса имели примитивную прямоугольную форму (в отличие от, скажем, косого латинского паруса) однако со своими задачами вполне справлялись. Корабли имели довольно небольшие размеры. Как правило, длина судна определялась длиной ствола дуба, годившегося для изготовления киля. Скреплять стволы друг с другом не умели – конструкции получались непрочными. Поэтому киль практически любого корабля представлял собой результат обработки цельного дуба после отрубания корневища и верхней части ствола. Один из знаменитых драккаров викингов имел 23 м в длину, включая сильно выдающиеся штевни, на которых были установлены головы драконов (поэтому такие корабли и называли драккарами). Как вы думаете, каких сущностей привлекали себе в помощь викинги, и как они с ними расплачивались? Еще один драккар, датируемый серединой XI века, имел в длину порядка 36 м. Он мог принять на борт около 70 человек.

Когда парус – в буквальном смысле слова – приняли на борт, нововведение означало настоящий технологический прорыв в развитии мореходного дела и всего общества. Парус стал главной движущей силой кораблей, ведь под ним можно идти сколько угодно, пока дует ветер. Если ветер стихнет, можно сесть на весла и, не прекращая движения, дождаться нового ветра. Весла применялись в более экстремальных ситуациях – например, в процессе подготовки к бою (тогда мачту складывали и парус убирали), а также для различных маневров (во время шторма или причаливания в бухте). Одним словом, парус расширил радиус действия корабля практически до бесконечности, позволяя мореходам в любой момент пристать к берегу, отдохнуть, запастись провизией и водой – и отправиться дальше. Поэтому появление паруса у скандинавов по масштабности последствий вполне сопоставимо с изобретением двигателя внутреннего сгорания или даже с полетом человека в космос. Кстати, это еще одна причина появления феномена викингов.

Но чтобы строить корабли и эффективно их использовать, нужна прочная экономическая база. Ведь из чего состоит полный цикл подготовки к плаванию? Нужно свалить определенное количество подходящих деревьев, отволочь их к морю, там обработать, построить сам корабль, а затем набрать команду, вооружить ее… но этого мало! Самое главное, чтобы вас не убили лихие соседи, пока вы всем этим занимаетесь. А постройка корабля – процесс не быстрый и затратный. Известно, что в среднем бригаде из 12 взрослых крепких мужчин требуется год для того, чтобы изготовить судно. Соответственно, весь год их нужно обеспечивать продовольствием, заботиться об их отдыхе и безопасности. Охрана мастеров и строящегося судна – отдельная проблема: во время работы строители не должны отвлекаться на посторонние занятия, наподобие неожиданных конфликтов с конкурентами заказчика. Кроме того, требуется обеспечить достаточное количество провианта для экипажа – потому что, допустим, пока вы доплывете до Испании и ограбите Севилью, ваша команда съест и выпьет все запасы, а еще неизвестно, удастся ли успешно пограбить на берегу. Поэтому любая морская экспедиция – это серьезное экономическое мероприятие.

Повсеместное использование парусов привело к весьма неожиданному, хотя и закономерному, эффекту: в разы увеличилась нагрузка на сельское хозяйство. Появилась потребность в огромном количестве шерсти. Дело в том, что парус даже для небольшой (15–18 м в длину) лодки огромен; потребности мореплавателей несравнимы с нуждами обычного домохозяйства, с его привычным шитьем повседневной одежды.

Временно отвлечемся от корабельной темы и вернемся к доисторическим норманнам.

Примерно в 2800 году до н.э. в Скандинавии появилась металлообработка. От периода 2300-500 годов до н.э. сохранилось множество наскальных изображений в западной Швеции и в Норвегии, изображающие эпизоды, связанные с охотой, земледелием, боевые действия, корабли, животных и т. д. Но одна из самых поразительных черт этих полупризрачных странников из северных пустошей, оставивших нам свои высеченные в камне изображения,— их абсолютная непохожесть на викингов. Мы не будем касаться вопроса о том, каким образом перемены в климате, природной среде и общественной практике, дополнявшиеся внешними культурными влияниями, давали толчок к развитию скандинавских народов. Ровно так же нам нет необходимости перебирать поколение за поколением охотников и рыбаков, создателей кремниевых орудий, лесорубов, скотоводов и землепашцев, строителей дольменов, мастеров, торговцев и переселенцев, чьи жизни покрывают десять тысячелетий предыстории севера — вплоть до 1500 г. до н. э. Специалисты из университета Шведского города Уппсалы сумели расшифровать ДНК древних викингов, и они оказались потомками выходцев из Центральной Европы и жителей севера современной России и Прибалтики.

В начале бронзового века, как свидетельствуют палеоантропологические исследования, люди дальних северных областей принадлежали к тому же «северному» типу, что и жители Ослофьорда на юге. Для Дании и южных частей Скандинавского полуострова то был период относительного благоденствия. Социальные преобразования, изменения верований, расцвет ремесел, характерные для этого времени, интересны не только сами по себе, но и как своего рода предвестье будущего. За олово и медь, а также за золото, доставлявшиеся с дальнего юга, Дания расплачивалась ютландским янтарем, ценившимся очень высоко. Местные кузнецы и ремесленники вполне успешно соперничали со своими южными учителями в обработке бронзы, а порой и превосходили их. В археологии эпоха бронзы представлена щедро и во всей полноте: оружие и украшения, предметы культа, такие, как бронзовая шестиколесная колесница из Труннхольма; в повозку впряжен конь, а на ней помещен бронзовый золоченый диск, символическое изображение солнечного бога, свершающего свой путь по северным небесам; или длинные, тонкие изящные луры — подлинный непревзойденный шедевр литейного ремесла.

Своеобразным дополнением к ним служат рисунки-петроглифы, встречающиеся в Скандинавии практически повсюду. Мы видим людей с мечами и топорами, копьями и луками; гребцов на кораблях с похожими на клюв носом и кормой (и всегда без парусов); многочисленные изображения солнца — на корабле, в руках у человека или в повозке; колесницы и опять люди — сражающиеся, танцующие, кувыркающиеся, исполняющие религиозные обряды, — и почти у всех мужчин — огромный стоящий фаллос. Иногда попадаются изображения богов и жрецов, реже — женщин, зато в изобилии встречаются лошади, быки, собаки, змеи, олени, птицы и рыбы. Словом, перед нами настоящая картинная галерея давно ушедшей эпохи.

Наконец, о скандинавском бронзовом веке можно судить по захоронениям. Курганы насыпались или складывались из камней над погребальной камерой; погребальный инвентарь включал в себя не только оружие и украшения, но также сундуки, посуду, кубки, чаши и сиденья, а кроме того, одежды и ткани, чудом сохранившиеся до наших дней. Среди находок — юбки до колен, шерстяные плащи, обувь из ткани и кожи, конические войлочные шляпы, рубашки и жакеты, тканые юбки с бахромой, и что поразительнее всего — уцелевшие благодаря танину датских "дубовых колод" плоть, кожа и волосы владельцев всех этих вещей — мужчин и женщин, их тела и лица.

Концом бронзового века в Скандинавии считается 500 г. до н. э.: примерно в это время происходит постепенный переход к использованию железа. Если своей бронзы скандинавы не производили (не было олова), то железная руда могла добываться на дне озер и болот. Однако освоение местных запасов железной руды потребовало времени. В первые столетия железного века Скандинавия переживала упадок. В переходный период меняется и способ захоронений. Археология этого периода значительно беднее: золота мало, а серебра пока нет, погребальный инвентарь встречается реже и куда более скуден, вотивные клады не представлены вовсе. Если граница распространения бронзы проходила примерно на 68° северной широты, железо достигает лишь 60° — примерно широты нынешних Осло и Уппсалы. Уровень мастерства ремесленников катастрофически падает.

Чем же был вызван регресс? Вспомним, что в историографии данный период европейской истории определяется как «кельтский» железный век. Именно в то время кельтские народы, жившие в верховьях Рейна, бассейне Дуная и на территории нынешней восточной Франции, вторглись в Испанию, Италию, Венгрию, на Балканы и даже в Малую Азию, а на западе достигли берегов Атлантического океана и заселили Британские острова.

Кельтские военные вожди, которым требовались колесницы и конская упряжь, оружие и украшения, из чисто практических соображений покровительствовали мастерам и ремесленникам, изготовлявшим для них прекрасные вещи. При этом главной фигурой в кельтском обществе, безусловно, был и оставался воин, однако благополучие его целиком зависело от тружеников-землепашцев. Кельтские племена, с их слабой и неустойчивой политической организацией, не представляли сколько-нибудь серьезной угрозы для урбанизированного Средиземноморья. Однако нестабильность, которую они вносили в жизнь стран континентальной Европы, сказалась неблагоприятно на судьбах севера. Торговые и культурные связи между Скандинавией и этрусской и греческой цивилизациями оборвались, и на какое-то время северные страны оказались в изоляции.

В дальнейшем подобная ситуация повторялась не раз: географическое положение скандинавских стран, располагавшихся где-то на границе (а иногда и за пределами) ойкумены, обрекало их на роль аутсайдеров. К тому же Ютландия перестала быть главным поставщиком янтаря, а прусский янтарь не приносил дохода Зеландии и островам.

Немаловажную роль сыграли также климатические изменения. На протяжении всего бронзового века умеренно теплый и относительно сухой климат Скандинавии благоприятствовал ее экономическому и культурному развитию. Он позволял существовать вполне безбедно и людям, и тем диким зверям и птицам, на которых они охотились, добывая себе пищу. Границы возделанных земель и пастбищ расширялись, и одновременно развивалась культура земледелия. Быстрое и резкое ухудшение климата в начале железного века сказалось сильнее всего в северных районах; условия для жизни там были намного суровее, чем в Дании и южных частях Норвегии и Швеции. Главную проблему составляла, вероятно, зимовка скота, но холода и постоянные дожди мешали, в общем, любой деятельности. Тяжелый плуг, грубый хлеб, смертоносное оружие и длинные штаны, отмеченные как отличительные признаки скандинавов в европейских исторических и географических сочинениях, появились под давлением суровых внешних обстоятельств.

Следующая фаза железного века в Скандинавии, римская, примерно соответствует первым четырем векам христианства. Южное влияние и на сей раз оказалось плодотворным: народы севера воспряли из материальной и духовной нищеты. Кельты отступили под натиском римских армий. Новые властители Средиземноморья отвоевывали себе территории, а германские племена продвигались все дальше на юг — и эти две силы неизбежно должны были прийти в соприкосновение. Встречи на Дунае и Рейне порой происходили мирно, порой приводили к военным столкновениям. Культурные контакты были особенно тесными в королевстве маркоманнов в Богемии, имевшем обширные торговые связи с севером.

По Эльбе и Висле пролегали важные торговые пути — в Ютландию, к балтийским островам и в Швецию. Чуть в стороне проходил восточный путь, идущий с Черного моря, и, возможно, другие, в том числе пересекавшие территорию нынешней России, важность которых стала понятна после 200 г., когда готы сделались основными поставщиками материальных и культурных ценностей на север. Существовал также западный морской путь из Галлии через устье Рейна и Фризские острова в Гольштейн и оттуда в Скандинавию. Таким образом, Зеландия и соседние с ней острова оказывались в исключительно выгодном положении, и нет ничего удивительного, что именно там и на острове Фюн находят в погребениях превосходнейшую серебряную и бронзовую посуду, кубки цветного стекла и чаши с цветными изображениями животных.

Погребальные обряды в очередной раз изменились. Кремация обнаруживается практически везде, но захоронение в землю по римскому образцу также широко распространено. Наряду с мужскими встречаются и роскошные женские погребения: умершего хоронили с вином и пищей, чашами и посудой, кубками и кувшинами, словно приготовленными для богатого пира. Серебро и золото рекой текли на север, римские монеты в большом количестве попадали на Готланд, Сконе, Борнхольм и датские острова; и каждая вещь — будь то меч или застежка, филигрань, шпилька для волос или горшок — разжигала страсть честолюбивого соперничества в сердцах местных мастеров. На юг в обмен на все это уходили кожи и меха, янтарь, моржовый клык и рабы. А кроме того, война приносила не меньшую прибыль, чем торговля.

Постепенно, хотя и очень медленно, географы и этнографы с юга открывали для себя северные земли. На заре христианской эры император Август снарядил флот, который отправился за Рейн к северному побережью Германии, а оттуда вокруг Ютландии до Каттегата, в результате чего кимвры, харуды, семноны и другие германские народы этих земель "прислали вестников, ища дружбы со мною (Августом) и римским народом". В правление Нерона, около 60 г. н. э., другая флотилия вышла в Балтийское море; а чуть позже Плиний Старший включил в свою "Естественную историю" довольно путаное описание Коданского залива за Ютландией, со множеством островов, самый большой из которых — Skandinavia. Есть все основания идентифицировать этот остров Плиния с южной конечностью Скандинавского полуострова. В конце I в. н. э. Тацит располагал вполне конкретными и достоверными сведениями о наиболее известном из скандинавских народов — свионах. Свионы "помимо воинов и оружия… сильны также флотом. Их суда примечательны тем, что могут подходить к месту причала любою из своих оконечностей, так как и та и другая имеют у них форму носа". "Им свойственно почитание власти, и поэтому ими единолично, и не на основании временного и условного права господствовать, безо всяких ограничений повелевает царь".

В следующие пятьдесят лет имевшиеся сведения о севере систематизировал и пополнил Птолемей. К востоку от Ютландии, сообщает он, располагаются четыре острова, называемые Скандия. Три из них (вероятно, какие-то из датских островов) невелики, это Skandiadi nesoi; но тот, что лежит дальше всего к востоку, напротив устья Вислы — собственно Скандия — большой. Птолемей, должно быть, имеет в виду Скандинавский полуостров. Обширные области на севере пока скрыты во тьме неведения, но облик некоторых важных регионов уже начинает вырисовываться яснее. А за абрисами германских племен маячат первобытно-диковинные финны и саамы, их ближайшие северные соседи.

Далее, к сожалению, наши источники умолкают почти на четыре столетия, и лишь сочинения конца V — начала VI в. дают некое представление о том, что являли собой в ту далекую эпоху скандинавские земли. Снова мы читаем о большом острове Скандза, который населяет множество разных народов. Не все их можно идентифицировать, но прогресс в знании очевиден. На дальнем севере живут адогиты: в их землях летом в течение сорока дней не бывает ночи, а зимой царит непроглядная тьма. Там же на севере обитают скререфенны, которые не растят зерно, а едят мясо диких животных и птичьи яйца. Рассказывают о суэханс, или шведах, с их чудесными лошадьми и прославленными темными мехами, которые они присылают на римские рынки, и о прочих племенах, память о которых сохранилась в названиях шведских провинций. Называются также народы, живущие в в Норвегии. Эти племена, говорит готский историк Иордан, сражаются "со звериной лютостью" и превосходят германцев "как телом, так и духом". Шведы, сообщает Иордан, славятся как самый высокорослый из северных народов. Однако даны, принадлежащие к той же расе, что и шведы, могут претендовать здесь на первенство. Норвежские племена также отличаются высоким ростом.

Прокопий, византийский историк, который сопровождал Велизария в походах против вандалов и остготов и чуть позже 550 г. увековечил военные кампании Юстиниана в своей "Истории войн". Прокопий вспоминает попутно и об острове Туле – очевидно, Скандинавском полуострове, он пишет, что большая часть Туле — гола и необитаема, но на оставшейся земле нашлось место для тринадцати племен — каждое со своим королем. Прокопий оставил нам замечательное описание полуночного солнца, но поразительнее всего его сведения о скритифиони, саамах, чей образ жизни мало чем отличается от звериного. Они — охотники, не делают вина и не выращивают хлеб. Они не носят ни тканых одежд, ни обуви, а прикрывают тела шкурами убитых на охоте животных, мясо которых идет им в пищу, предварительно скрепив их жилами. Даже детей они выкармливают иначе, чем это делается у всех остальных народов, Их дети не знают вкуса молока и не касаются материнской груди, их питают костным мозгом, который добывают из костей все тех же животных. Произведя на свет ребенка, женщина заворачивает его в шкуру и подвешивает к дереву, после чего кладет в рот новорожденному костный мозг и уходит со своим мужем охотиться. Остальные обитатели Туле, согласно Прокопию, не слишком отличаются от обычных людей; хотя он считает нужным отметить, что они поклоняются множеству богов и демонов и совершают в угоду им жестокие обряды с человеческими жертвами.

Обратившись к сочинениям Иордана и Прокопия, мы ушли на целое столетие от римского железного века и вступили в германский железный век, непосредственно предшествующий эпохе викингов. Границей и одновременно связующим звеном между этими историческими периодами, охватывающими, соответственно, первые и вторые четыре столетия христианской эры, служит эпоха Великого переселения народов. Мы об этом в свое время подробно говорили.

В середине V в. германские племена англов и саксов, с небольшой примесью ютов и фризов, покинули свои земли в «датской» Скандинавии, в результате чего на месте римской Британии возникла германская Англия. Переселение англосаксов в Британию и возникновение там германских королевств, — одно из самых значительных событий эпохи Великого переселения народов. Однако и здесь, как и в истории рассматриваемого нами периода в целом, многое остается неясным. Откуда пришли переселенцы, к каким конкретно племенам они принадлежали, что толкало их к походам и завоеваниям, куда именно они приплывали и каковы были дальнейшие их передвижения, сколь долго и твердо сопротивлялось местное население, насколько исторична артуровская Британия — на все эти вопросы у нас нет четких ответов.  Вообще-то Скандинавский регион остался на периферии «великого переселения народов» IV—VI вв.

Саксы, независимо от того, считать ли их одним племенем или предположить, что это имя было собирательным для нескольких родственных племен, населявших территорию от Гольштейна до Эмса (либо даже для всех племен, промышлявших пиратством на этой территории и в близлежащих землях), определенно не принадлежали к скандинавским народам. Тем не менее на протяжении почти семи сотен лет они постоянно присутствуют в истории Скандинавии. Этот деятельный, закаленный в сражениях и привычный к трудностям народ за три века, начиная со 150 г. н. э., расселился по весьма обширной территории — умение саксов расчищать леса и осушать болота, равно как и их воинское искусство немало способствовали расширению их владений. Для нас особенно интересен тот факт, что в 400–450 гг. саксы пришли во Фризию (королевство на территории Нидерландов и северной Германии, образовавшееся приблизительно в 500-е годы.). "Бог создал море, но берег создали фризы", — гласит древнее речение. Терпы — курганы, защищавшие побережья Фризии от натиска моря, возводились в течение многих веков на всем побережье от Везера до Зейдер-Зе. Сначала небольшие, со временем они достигли таких размеров, чтобы на них могло разместиться средних размеров поселение.

Проследить все миграции, в которых участвовали скандинавские народы, — задача крайне сложная и трудоемкая, к тому же не имеющая непосредственного отношения к нашей теме. Однако даже беглого рассмотрения (но мы не будем этого делать) основных аспектов этой проблемы достаточно, чтобы увидеть, что викингская экспансия, начавшаяся почти четыре столетия спустя, по сути, не представляла собой ничего нового.

Медитация 1 Мастер:

ТЛПЛ ЭРЭО

СООК ТУММ

ВУУЛ ТАН

ЛЕВИС ТЕРЦ

ЛИИТ РА